09.06.2011

Чем может помочь психотерапевт в условиях экономического кризиса

                

                  Интервью с Галиной Морозовой    Опубликовано: «Симбирский курьер», 16 мая 2009г

 Кандидатом психол.наук, доц.каф.психологии УлГПУ, 

 – В результате кризиса люди теряют работу, не могут расплатиться с кредитом…

Чем психотерапевт может помочь людям в условиях, когда он объективно никак не может воздействовать на факторы кризиса?

– Разумеется, психотерапевт – не кредитная организация, не спонсор клиента. У него другая задача – помочь человеку осознать, вследствие каких личностных особенностей он попал в эту ситуацию. Ведь только часть людей оказывается в кризисе. Зрелый человек просчитывает свои возможности (например, сможет ли он выплатить кредит), укрепляет свои позиции на службе, строит гармоничные отношения с сослуживцами, чтобы его ценили в любых условиях. Зрелую личность кризис врасплох не застанет, разве что если произойдут какие-то катастрофические события. В конце концов, экономический кризис – вещь цикличная.

 – Не многовато ли у нас незрелых личностей: счет безработным идет на миллионы… Среди них наверняка есть вполне здравые люди.

– Зрелый человек понимает, что кризис – объективная реальность, и не считает, что судьба оказалась к нему несправедливой. Если такой человек приходит на консультацию к психологу, то вовсе не пожаловаться на незаслуженное увольнение. За бортом оказываются разные люди, и среди них не все «зрелые» придут за помощью, а только те, у которых на увольнение накладываются семейные неурядицы и проблемы со здоровьем, то есть когда все начинает сыпаться. Тогда зрелая личность понимает: «Я, видимо, что-то делаю не так…». Такому человеку нужен всего лишь беспристрастный и критический взгляд со стороны, легкий толчок. А до тех пор человек будет держаться. К тому же в российской культуре обращение к психологу – пока не норма.

А нормой, к сожалению,  в общественном сознании является миф – «я сам справлюсь». Общий личностный кризис ударяет не вдруг, он зреет и потом воздействует на разные сферы: семейную, производственную… В этой стадии созревания еще что-то можно успеть сделать. Но если человек упрямится, делает вид, что все хорошо, настроен эгоистично, паразитически, то неизбежно попадет в сеть кризиса. Второй миф – психолог как аварийная служба. Люди обращаются к нему, когда уже нельзя что-то поправить. Мотив такого обращения – подтвердить исключительность своей ситуации: вот, даже вы не способны мне помочь.

 – Стало быть, лучше заниматься «превентивной» психотерапией, чтобы быть во всеоружии на случай кризиса?

– Да. Потому что без профилактики «психологический иммунитет» годам к 35 заканчивается, и поэтому самое время его укреплять. Ведь так называемый кризис средних лет растянут по времени – от 28-30 до 36-37 лет. Многие не доживают до сорока – из-за столкновения с бескомпромиссной, подчас жестокой реальностью, из-за несогласия с миром, из-за ощущения ограниченности своих возможностей. Люди не смогли навязать миру свои правила и от этого страдают.

Тяжелее всего приходится тем, у кого кризис личный накладывается на кризис экономический. Есть психологические кризисы на стыке возрастных этапов (в этом смысле вся жизнь – это переход от кризиса к кризису), а есть кризисы ситуативные, связанные с конкретными событиями в личной жизни. Их наложение дает двойной кризис. А если нынешнее экономическое потрясение считать событием, общим для страны, то кризис получается уже тройной.

 – В сети экономического кризиса может попасть и вполне зрелый, по Вашему определению, человек: ответственный, не эгоист, не «паразит». Но его предприятие разом лишилось заказов, и материальное благополучие затрещало по швам, а ведь надо кормить семью, возвращать ипотечный кредит… Ситуация может спровоцировать панику или депрессию. Особенно это актуально для небольших городов, привязанных к одному производству.

–  Источники поступления доходов многообразны. В кризисной ситуации человек ошеломлен событиями, и у него сужается спектр возможных вариантов действия – это естественно, потому что кризис давит на психику. Обратившись к психологу, человек может прежде всего успокоиться, понять, что жизнь не кончилась, и в новом, более уравновешенном состоянии ему будет видно больше, расширится спектр альтернатив. Потому что объективно их всегда – на 360 градусов, но в стрессе человек обозревает лишь узкий сектор этого круга. Работа есть везде, вопрос – согласны ли мы на нее и на ту сумму, которую за нее предлагают.

Потеря работы – это еще не смерть. В подобной ситуации некоторые психотерапевты делают одну суровую вещь. Они берут пациента за руку и ведут в отделение для безнадежных больных, чтобы показать: смотри, вот это уже – всё, поэтому живи и радуйся. Нужно по совету древних римлян вспомнить о смерти, вспомнить, что жизнь конечна, что каждая минута дается под нашу ответственность. В некоторых шаманских практиках используется «символическая смерть» в виде закапывания в могилу. Это жесткое испытание, не для слабонервных, поэтому с такими вещами надо обращаться крайне осторожно.

 – Насколько больше у Вас стало работы в связи с теперешним кризисом?

– В основном обращаются люди, настроенные на быстрый результат, а не на долговременную работу. Такова общая статистика, но в период всеобщего кризиса таких обращений становится больше. Если личность зрелая, одной встречи бывает достаточно для коррекции состояния. «Незрелый», как правило, приходит пожаловаться. А если услуга не предоплачена, то «незрелый» может вообще не явиться в назначенное ему время. Это говорит о том, что нужна была не помощь, а что-то другое. Если человек серьезно настроен искать качественной  помощи,  он не ищет посредников, он идет напрямую – к одному специалисту, к другому. (Впрочем, если не ориентируешься в среде психотерапевтов, есть опасность напороться на некачественную услугу. После первого разочарования потребуется настоящее мужество искать дальше.)

Кризис порождает много неконструктивных запросов, человеку трудно бывает сформулировать, чего же он хочет такого, что зависело бы от его действий, а ведь для начала работы в союзе «психолог плюс  клиент»   это единственно возможная формулировка, позволяющая прийти к согласию о том, куда двигаться, к какой цели психолог  будет сопровождать клиента. Если во время первой встречи такая цель не обозначена, то на вторую встречу человек может и не прийти. Вероятно, у него  изначально не было конструктивной мотивации, а  было желание  получить от встречи  что-то другое. 

 – Так на что обычно жалуются? Неужели на потерю работы?

– Нет, это звучит во вторую-третью очередь. В первую очередь говорят о потере смысла: не знают, для чего жить. Говорят: я уже столько прожил (хотя человеку может быть всего 30 лет), я все перепробовал, все рушится, не знаю, для чего вставать утром. Часто заговаривают о суициде, причем нестарые еще мужчины 40-50 лет.

 – Получается, если во время кризиса человек идет к психотерапевту, то он уже в некотором смысле ­– опоздал?

– Ему бы пораньше на полгодика- год.  Тогда бы он этот кризис иначе пережил. Но – страшно обратиться за помощью. Страх, стыд и вина – эта триада держит человека как капкан. В нашем обществе негативные эмоции табуированы, но от этого они не исчезают, мы их все равно переживаем, независимо от культурных табу.

 – Человека сократили. Какую такую вину он испытывает? Ведь он же, по сути, не виноват…

– Характер вины субъективен. Это тянется из детства: глубоко внутри может оставаться чувство, что «я что-то сделал не так». Принять объективную реальность трудно: тут и стыд («меня сократили»), и подспудная вина («мне надо было сделать то-то, а я не сделал»). Это тяжело еще и потому, что безработный чувствует себя выключенным из системы, невостребованным в социуме. Какая-никакая определенность успокаивает и внешне упорядочивает жизнь: знаю, куда ходить, чем заниматься. Привязанность к системе объясняет, почему многие люди готовы трудиться на бюджетных местах с девяти до шести за смешные деньги: не надо самому думать, что делать, система думает за тебя. Внесистемность – серьезное испытание для личности.

 – Женщины более устойчивы к кризисам?

– Они изначально видят больше альтернатив. Женщина не гнушается разными видами заработка, ей главное жить, а уж если дети есть – то хоть подъезды мыть, на первое время. Мужчины так действуют не всегда. Похоже, видение альтернатив – это связано с гендерным фактором. Женщина ориентирована на выживание ради потомства, настоящего или будущего. Но женщина – более склонное принадлежать к системе  существо, в одиночку ей трудно, ей нужна либо организация-работодатель, либо семья, а лучше – и то, и другое. Вообще говоря, в кризисе, как везде и всегда -  выигрывает пара, если они счастливы.

 – Если психолог помогает раздвинуть поле альтернатив, то возникает проблема выбора из альтернатив, в частности, видов заработка…

– Я бы не рвалась за всеми деньгами, за всеми видами профессиональной реализации, это тоже будет ошибкой. Мне интересна гармония, после многих лет работы с людьми я вижу, что гармоничный человек много более счастлив, чем богатый. У гармоничного человека больше шансов стать богатым, чем у богатого – гармоничным.

 – Богатый может заплатить психотерапевту, и его научат…

– Если захочет. Есть богатые люди, которые приходят вовсе не за гармонией, а чтобы их избавили от страха потери дохода. А как его избавить, если у него основная мотивация – сохранить объем прибыли любой ценой, даже ценой нещадной эксплуатации работников? Он не спит, потому что понимает, что поступает эгоистично. Избавлять клиента от такого страха – для психотерапевта, пожалуй, безнравственно.

 – Как вы рекомендуете переживать порожденные кризисом негативные эмоции, чтобы они не носили разрушительного характера, в том числе и по отношению к близким?

– Для начала осознать эти эмоции и признать их. Это достаточно мужественный шаг, и не для всех он доступен. Кроме культурного табу на проявление отрицательных эмоций, этому может помешать статус личности (зрелая – незрелая, здоровая – больная) как   буферной структуры  между самим человеком и обществом. Осознать (идентифицировать) эмоцию, взять на себя ответственность за это состояние, не обвиняя других («Это они меня довели!»), а затем трансформировать, «высветлить» его – на это способна здоровая личность.

Депрессия и другие эмоционально- негативные состояния – сродни наркотикам, они затягивают, это возвращение к безответственности детства: «от меня ничего не зависит». Я не утверждаю, что мы хозяева своей судьбы, но пока мы живы, у нас есть шансы. Задача – понять, где они и в чем они заключаются. Для этого все средства хороши, в том числе и хороший психолог, если ты настроен на встречу с ним.

Наша личность – это инструмент для того, чтобы продвигаться в обществе и делать это гармонично. Но лет до двадцати-двадцати трех это сырая фактура, потому что над этим инструментом трудился кто угодно, но не мы сами: родители, детский сад, школа, институт… Выросло то, что выросло. Но если у тебя есть инструмент, твоя задача – держать его хорошо настроенным. Хороший психолог – это хороший настройщик, которому надо доверить инструмент. Однако настройка – это совместная работа, возможно, длительная, но в результате человек осваивает способы самонастройки.

                                                                                                                                                 Сергей ГОГИН

 Обсудить, здесь

 

 

 

Количество показов: 3124
Автор:  Сергей ГОГИН