Поиск в системе

ЖИЗНЬ ПРОЖИТАЯ ЗРЯ Застал меня дождик в центре Тель-Авива. Осень, дождик, чего тут особого. Но стою, не могу с места сдвинуться. Пробирает меня абсолютно точное ощущение, что все это уже было. Именно такой дождик, - мелкий, теплый, хороший… Я тогда так же стоял без зонтика, а зачем он нужен. Справа был магазин канцтоваров, - вот он, кстати… Напротив, на вывеске, не светилась буква «алеф», - вот она не светится. А на противоположной стороне… На противоположной стороне стояло странное дерево, похожее на девушку в развивающемся платье – вот оно стоит. Было это 18 лет назад. Не хотелось трогаться с места. Вспомнилось… я ушел с телевидения, искал работу… тосковал… … Я повернулся и быстро пошел по улице. Я знал куда иду. Пока шел, думал: - Ну этого не может быть. Иду так, просто, для очистки совести, чтобы убедиться… что этого не может быть… Додумать не успел. Остановился перед полуподвалом… Без вывески, без ничего… И с ужасом подумал: - и царапина эта на месте… На двери, в самом углу, сверху, виднелась едва заметная царапина… 18 лет назад я помогал хозяину Диме затаскивать сюда шкаф… - Боже мой!.. Я вошел. Передо мной открылись те же полки с книгами. Клянусь вам, на том же месте стоял десятитомник Пушкина. Это был магазинчик русской книги в самом центре Тель-Авива. Когда-то мы сюда сносили, привезенные нами книги… Дима скупал все. Потом наши дети освобождались от наших библиотек… Дима был счастлив. Я тогда часто приходил сюда, прячась от мира. Усталый от поиска работы. От тоски, которая наваливалась… Звонили родители, просили вернуться. Звонили друзья, из Москвы, Питера, Свердловска… Поздравляли с премьерами моих фильмов… Которые проходили без меня… Я садился между полками и замирал над книгой… Иногда на целый день. Дима позволял мне. Тогда еще звучали голоса в этом полуподвале. Прошло 18 лет. И вот я снова здесь. …Как же он сохранился, этот остров ностальгии?! В этом сегодняшнем обилии богатых книжных магазинов Кому нужны сегодня эти наши старые, обветшалые книги?!.. Стояла гробовая тишина… - Эй! – зову. Тишина. - Эй! Никого… Иду вглубь. Все здесь знакомо, но уже видны признаки конца. Пачками стоят по углам книги, раньше такого не было. Валяются на полу. И, видно, давно уже, - все в пыли… Перешагиваю через Карамзина и Мельникова- Печерского… И упираюсь в стену. Через полки вдруг вижу фигуру человека. Он сидит, сгорбившись, читает в темноте. Маленький такой, в самом углу сидит. На низкой лесенке. И читает. Я кашлянул Он не услышал. Я снова кашлянул… И тогда он поднял голову. Это был Дима. Только очки у него стали с большими линзами. И поседел, конечно. Но, такое же, детское, наивное лицо. Он вытащил из ушей две желтые пробки… И посмотрел на меня. Я сказал, - Дим, это я, не помнишь меня? Он сказал, - Сеня. Я перелез через полку. Мы обнялись. Хотя никогда не были близки. Я сказал ему, - Я думал, тебя уже давно нет. То есть, вот этого всего… Он сказал, - Вот, не могу оставить. Я сказал, - Как ты умудрился сохраниться? Он сказал, - Сам не понимаю. Я спросил, - Есть покупатели? Он ответил, - Давно нет. Я спросил, - За счет чего ты держишься? - Подрабатываю, - он ответил. Я сказал, - Зачем, Дима, зачем!? Он вдруг посмотрел на меня, как ребенок и ответил так тихо-тихо: - Думал, вытяну… Думал, будут приходить… Но не приходят. Мне осталось три дня. У меня отбирают магазин. Я стоял, не знал, что сказать ему. Он сказал, - Просто нечем платить уже. Повторяю, мы никогда не были с ним близки. И когда он сейчас выговаривался передо мной. Мне было неудобно… Я сказал (чтобы как-то подбодрить его) – Это было лучшее место, Дима Он сказал, - Лучшее место моей жизни. Я увидел, как заблестели его глаза. Он еле сдерживался. - Ну что ты, Дима?! - сказал я… - А что я буду делать? – спросил он. - Больше времени семье будешь уделять, - сказал я. - Дети давно выросли. Жена ушла, - ответил он. - Найдешь другую работу, - говорю - А мне не нужна другая работа. - Но ты же не можешь вот так жить, - говорю, - прошлым. - А я не хочу этим настоящим жить, - отвечает. - Так ведь заберут же, сам говоришь, через три дня… - А я не отдам! – вдруг говорит жестко. – Лягу вот здесь, у порога, пусть со мной делают, что хотят?! - Дима… Дима, - говорю, - У какого порога?!.. Он вдруг сел. - Тогда я не знаю, что делать, - сказал. - Пойдем ко мне, - сказал я, - Посидим, выпьем, подумаем… - Нет, я не могу уйти, - сказал он, - Они опечатают магазин. Они только и ждут, чтобы я отсюда вышел… Вдруг он оживился. Снова встал. - Мне нужны деньги, - сказал он, - Совсем немного. Копейки. Я уплачу, меня оставят в покое… хотя бы за месяц заплатить… - У меня нет денег, - сказал я. – Таких. - Достань, - попросил он. - И что будет дальше?! - Я продержусь месяц. - А дальше. - Найду еще… - Зачем? – спросил я, - Зачем тебе это?!.. Ты ведь не сумасшедший! Здесь никого нет, кроме тебя. Он посмотрел на меня. И сказал, недоуменно: - Это моя жизнь. Я замолчал. И он молчал. Молчал и грыз ногти. Ушел в свои мысли. Я понимал, что он думает, где достать деньги. Меня для него уже не существовало. Я смотрел на него. Передо мной сидел пожилой, усталый, измученный человек. Закрывшийся в этом подвале от жизни. Он не заметил, как давно уже все ушли. Покупатели. Друзья. Дети. Жена… Он словно не хотел знать, что где-то там живут люди. Умирают, любят, страдают… там! Что я мог предложить ему взамен? Я бы хотел увести его отсюда, но не мог. Я бы хотел сказать ему, - ты живешь для себя, Дима. Ты никому такой не нужен. Но как я мог сказать ему такое?! Передо мной проплывала одинокая жизнь… Растраченная на себя. В которой была боль. За себя. Страх За себя. Печаль… забота… Только и только о себе. Что я мог сказать ему?! Да ничего! Я двинулся к выходу. - Пока, Дима… Он даже не повернул голову в мою сторону. Я шел по улице. Дождь прошел. И даже было прохладно. И уже зажглись окна. Я шел и думал о Диме… Нет, не о Диме, я думал. О себе. Я увидел в нем себя. Закрытого. Обиженного на других. Живущего в своей правоте. Одинокого. Гордого. Оберегающего себя… от других. Не хорошо мне стало. Потому что я понял, для чего мне прокрутили сейчас этот безумный фильм. Для того, чтобы я вспомнил сейчас…что ждет меня моя жена, Нина, и я давно уже не говорил ей теплых слов. Мой сын Илюша, мои внуки и внучки, мой любимый Учитель и мои любимые друзья, которые охраняют меня, окружая великими мыслями. О том, что единственная работа, которую человек должен сделать в этом мире, - это подняться над своим эго. Над жизнью для себя. И открыться единственному Закону, который только существует, - Закону Любви. Больше нет ничего. Все остальное блеф и игры в солдатики. По материалам: http://blog-vinokur.livejournal.com/20025.html