Кураев о Ельцине

[R.I.]

А.КУРАЕВ – Ну, естественно, да. Первое. Восхождение политическое Ельцина прошло мимо моего взгляда, потому что конец 80-х годов я провел в инкубаторе, то есть за монастырскими стенами в Троице-Сергиевой лавре, в семинарии, потом в Бухаресте. То есть я вернулся в страну в 90-м году. И дальше, уже в 90-м году у меня произошла единственная встреча с Борисом Николаевичем. Обстоятельства этой встречи были таковы. В ту пору он был опальным политиком в должности замминистра какого-то строительства, и на телевизор его не пускали. Но какой-то итальянский журналист умудрился снять с ним интервью, а московский городской канал умудрился его показать. Дескать, «это же не мы, мы тут ни при чем, мы просто показываем, что наши итальянские партнеры сделали, а мы ни при чем». И, конечно, вся так называемая московская интеллигенция смотрела внимательно это интервью, я тоже.

И меня там поразили две вещи. Первая. Журналист спрашивает: «Борис Николаевич, скажите, пожалуйста, не кажется ли вам, что православие с его традицией соборности, то есть коллективизма – это препятствие на пути построения демократического общества, где главное – это индивидуализм». Борис Николаевич: «Ну, это, конечно, проблема, но мы ее преодолеем». Через пять минут итальянец возвращается к этой теме: «Борис Николаевич, не кажется ли вам, что православие с его традициями монастырей и аскетизма – препятствие на пути построения демократического общества, которое есть общество потребления?» — «Да, мы понимаем. Это трудность, но мы ее преодолеем».

Я проявляю чудеса аскетизма, чтобы не выразить вслух то, что я про это думаю. Проходит где-то час, и мне звонит – вот меня подводит память – не то Илья Заславский, не то Сергей Станкевич с таким замечательным вопросом: «Отец Андрей, тут у Бориса Николаевича завтра встреча с патриархом Алексием. Борис Николаевич интересуется, о чем ему завтра с патриархом беседовать. Нет ли у вас что-нибудь подсказать?» Я говорю: «Знаете, уже целый час как есть».

В итоге где-то часов в 9 утра приезжаю я в Белый дом…. Нет, все-таки Ельцин уже был председателем Верховного Совета РСФСР, а не замминистра, это был июнь 91-го года, за несколько дней буквально до выборов. Приезжаю туда и встречаюсь с Бурбулисом, который был главной избирательного штаба Ельцина. И на пару с Заславским поясняем ему, что, собственно говоря, это немножко неприлично.

Но, чтобы было понятно, почему я был так убедителен, расскажу другой мемуар. Где-то годика через два захожу я в редакцию «Московских новостей. Был тогда там такой замечательный человек Владимир Шевелев, редактор, но он сидел в очень маленьком кабинете, где больше полутора посетителей не уместится. Ну вот я стучусь к нему в дверь, смотрю: а он занят: кто-то уже сидит. Но он делает жест: заходи, присаживайся. Я присаживаюсь.

Собеседником Шевелева оказывается какая-то пожилая еврейка, которая со слезами в глазах и рыданием в голосе говорит ему: «Володенька, понимаете, Егорушка Гайдар – это мой аспирант. Это я дала ему книжки по кейсианству и так далее, но же представить себе не могла, что он в России начнет это реализовывать.

Так вот, в ту по-русски очень авторитетными были все западные консультанты. Всё по учебникам. Это такая проблема России: Россия – страна утопия. Утопия, утопическое сознание – это что такое? Если я прочитал правильную, на мой взгляд, книжку, то я считаю, что если мне дать полноту власти, то я в 24 часа всех сделаю счастливыми. Вот, может быть, таким первым утопистом был князь Владимир. Потом несомненно – царь Алексей Тишайший, он считал, что по греческим книжкам можно всю страну сделать благочестивой. Потом — его сыночек Петр Алексеевич, он уже на немецкие книжки ориентировался. Потом, конечно, наши большевики – у них своя библиотека была с правильным «Манифестом Компартии», как всех сделать счастливыми.

И вот наконец-то в 90-е годы те, кого называли «гарвардские мальчики» -у них было огромное доверие к этим классикам западной экономической и политологической мысли. А во всех западных учебниках по политологии сказано, что при выборах надо учитывать интересы разных групп избирателей, в том числе, и религиозных групп для того, чтобы их симпатии привлекать. Они это уже знали.

И вот, опираясь на это их знание, я Бурбулису и говорю: «Простите, ну как так можно? В любой приличной западной стране кандидат в президенты, который за два дня до выборов обещает преодолеть тяжкое наследие господствующей конфессии в стране, мягко говоря, обречен на поражение». – «Точно! Мы не подумали. Я передам Борису Николаевичу». Значит, с Бурбулисом всё – договорились. Я уезжаю из Белого дома, чтобы через два часа снова появиться там, уже сопровождая патриарха Алексея.

И вот, когда, соответственно, патриарх входит в приемную – даже не в кабинет – в приемную Бориса Николаевича, Борис Николаевич выходит навстречу, распахивает свои объятия и говорит: «Ваше Святейшество, тут вот некоторые говорят, что православие и демократия несовместимы – так вы знайте: я с ними решительно не согласен!» Вот я признаюсь, после этого я через два дня уже не голосовал за Бориса Николаевича. Потому что – потом это стало очевидно для всей страны – в каком-то смысле его, вообще, не существует.

Е.ГОРДЕЕВА – Кого?

А.КУРАЕВ – Бориса Николаевича. А был какой-то вот круг советников, который манипулировал им как хотел. Этот круг иногда по каким-то причинам менялся, обогащался, кто-то выбывал и так далее. В общем, мнение Бориса Николаевича было таковым, какое в его ухо занес предыдущий посетитель.

А.ВАСИЛЬЕВ – Я согласен с формальным утверждением, что теперь, конечно, Ельцина уже не существует для страны. Но, к сожалению, просто так… так бы я сказал попроще… сейчас подбираю слово… В общем, так поимели страну, что да, действительно, этих десяти, скажем, лет уже не существует. И откуда взялся этот термин «лихие 90-х»? Сейчас уже все забыли, когда жутко травил канал НТВ – тогда дело писателей было. Чубайс там, Кох и… Маховой какой-то… ну был еще…

Е.ГОРДЕЕВА – Главные были там Чубайс и Кох.

источник http://news.smi2.ru/